Ко времени октябрьского переворота в стране кубанская кооперация представляла собой уже широко разветвленную систему с хорошо налаженным аппаратом. В области действовало 6 кооперативных союзов (4 потребительских и 2 кредитных), объединивших 713 кооперативов (81% от общего числа). В кооперативы входили сотни тысяч крестьян, казаков, ремесленников, служащих, рабочих. К этому времени сложились классические принципы кооперирования населения (добровольность, самостоятельность, самодеятельность), накоплен значительный опыт хозяйственной деятельности. Однако в связи с разгоревшейся на Кубани с января 1918 г. Гражданской войной деятельность кооперации была нарушена. Связь кооперативных союзов с союзными обществами и товариществами прервалась, снабжение кооперативов товарами и оказание им инструкторской помощи почти приостановилось. С момента распространения (март 1918 г.) Советской власти на всю Кубанскую область деятельность кооперативных организаций приобрела черты напряженной борьбы за самосохранение.
В той поспешности переустройства жизни на новых началах, которую проявляли большевики, беспощадно разрушалось все старое. Так зачастую поступали и с кооперацией, рассматривая ее как буржуазный пережиток и не понимая ее значения для будущего переустройства общества. Советская власть не желала считаться с правами кооперации как свободной организации, ставя кооперативы под опеку местных органов Советской власти, а имущество их объявляя всенародной собственностью. Хотя от областных органов Советской власти удавалось получать охранные грамоты в виде декретов о неприкосновенности имущества кооперативов и пр., но это не имело существенного значения. Областная власть, сбиваемая с толку декретами центрального советского правительства (проект декрета о потребительских коммунах в январе 1918 г. был передан в Наркомпрод для реализации), колебалась в своих отношениях к кооперативным организациям.
Как известно, «Проект декрета о потребительных коммунах», разработанный В. И. Лениным, имел своей непосредственной задачей создание «единого кооператива», что означало огосударствление кооперации: поголовное обязательное вовлечение населения в кооперативы, отмена пая и пр. Это полностью подрывало принципы функционирования кооперации. Публикация данного проекта вызвала активную кампанию протеста против него со стороны многих кооперативов. Но все же отсутствие налаженного заготовительного и распределительного аппарата вынудило Советскую власть обратиться к кооператорам с призывом к сотрудничеству. Кооператоры всячески пытались отстоять свою самостоятельность и сложившиеся принципы кооперирования. На основе взаимных уступок в апреле 1918 г. был заключен договор правительства с кооператорами, положенный в основу декрета «О потребительных кооперативных организациях», по которому кооперативные организации брали на себя дело обеспечения заготовки и распределения продовольственных товаров, т. к. правительство не располагало в то время для этого ни аппаратом, ни кадрами. Нельзя забывать, что декрет о потребительской кооперации 1918 г., являясь компромиссным решением, представлял из себя «…переходную меру, ведущую по пути к осуществлению государственного распределения продуктов и товаров в стране…».
До принятия вышеуказанного декрета и распространения его действий на местах имелось немало фактов губительного вмешательства Советской власти в жизнь потребительских кооперативов Кубани. Это реквизиция кооперативного имущества, произвольное понижение цен на кооперативные товары, вмешательство в общий распорядок работы, аресты членов правлений без объяснения причин и даже случаи разгрома и поджога лавок. Также руководителями местных советов предпринимались попытки закрыть не только частные лавки, но и лавки потреб обществ и открыть вместо них общественные, под контролем и управлением Советов, что подрывало сами принципы кооперации. Последствия таких действий негативно сказывались, прежде всего, на трудовом народе, который в основном и обслуживали потребительские общества. Сумма убытков, понесенных 122 обществами потребителей, по которым имеются точные сведения, составила более 627,5 тыс. рублей.
Подобное обращение наблюдалось и в отношении кредитных кооперативов. По имеющимся сведениям, только в 16 кредитных учреждениях края было разграблено и уничтожено имущества и денег на сумму свыше полумиллиона рублей. Положение кредитной кооперации усугубилось еще и тем, что большевистские Советы стали проводить в исполнение декрет о конфискации вкладов, превышающих 1 тыс. руб. Население под страхом потери трудовых сбережений усиленно стало изымать свои вклады со счетов кредитных товариществ. Но в целом Кубанский Центральный Союз учреждений мелкого кредита в этот период серьезных потерь не понес, хотя и был под постоянной угрозой реквизиций. Банк Союза, как народный банк, не был национализирован, деятельность его была поставлена под контроль созданного при Госбанке Контрольного Бюро в отношении размера вкладов и ссуд. Конечно, операции Банка, как и всего Союза, сократились, но это в большей степени зависело от разрушения экономических связей, прекращения железнодорожного сообщения и пр.
Принимая во внимание неустойчивое, неопределенное и разнообразное отношение к деятельности кооперативных организаций в пределах Кубанской республики со стороны местных Советов, представители кооперативного движения неоднократно обращались в областной Военно-Революционный комитет с требованием недопустимости ломки кооперативов, т. к. они являлись единственными народными организациями, осуществляющими снабжение населения товарами и сбыт сельскохозяйственной продукции. Результатом этого явилось издание в апреле 1918 г. циркуляра областного Исполнительного комитета Советов, разъясняющего, что «согласно декрета СНК… кооперативы (кредитные, ссудо-сберегательные товарищества, общества потребителей и их союзы) национализации не подлежат, поэтому работа в них производится на прежних основаниях». Кооперативные организации, в свою очередь, приняли решение на совместном совещании кредитных и потребительских обществ 27 апреля 1918 г. делегировать своих представителей, как в местные Советы, так и в продовольственные комиссии при Советах для непосредственного участия в работе этих организаций. Находясь около полугода в сфере воздействия Советской власти, кооперация, естественно, не могла не вступать с ней в те или иные совершенно неизбежные деловые отношения, ибо в ее руках находилась вся полнота государственной власти. Такая связь диктовалась объективными условиями жизни и соображениями об интересах населения.
Однако, несмотря на выход циркуляра и на попытки деятелей кооперативного движения найти компромисс с новой властью, местные органы Советской власти держались независимо относительно областного руководства, и факты вмешательства в деятельность кооперативов продолжали иметь место. Отметим, что особенно сильно кооперация пострадала от большевиков в момент их отступления из области (август 1918 г.). На кооперативы обрушились сплошные погромы, повсеместно экспроприировалось имущество кооперативов, была предпринята попытка изъятия финансовых средств Банка союза учреждений мелкого кредита, пострадал целый ряд деятелей кооперации. Все это подорвало материальную базу кооперативных учреждений, и их операции сократились.
Пришедший на смену Советской власти в августе 1918 г. «новый режим» в крае не облегчил положение кооперации. Кооперативные организации везде, где входили в сферу влияния
Добровольческой армии, стремились устанавливать тесные взаимоотношения с ее руководителями. Однако имеются сведения, что при занятии местностей Вооруженными силами юга России к кооперативным деятелям применялись репрессии, а кооперативы иной раз подвергались разграблению, реквизициям, закрытию контор, складов, секвестрам и т. п. действиям, разрушающим кооперативы или, в лучшем случае, приостанавливающим их работу. Исходя из того положения, что кооперативы в некоторых случаях получали для разного вида закупок деньги от большевиков, их имущество и капиталы конфисковались, вместо того чтобы установить определенные отношения с кооперативами, признав полученные ими от большевиков суммы долгом государственному казначейству. Аннулирование советских денег, так называемых «пятаковских», тоже причинило кооперации крупные потери и значительно подорвало ее деятельность. Кооперативы и их союзы вынуждены были в качестве центров денежного обращения сосредоточивать деньги, бывшие у населения, и поэтому их потери оказались несоразмерными как с их основными капиталами, так и оборотными средствами, имеющимися в их распоряжении.
В Кубанской области Отдел снабжения Добровольческой армии, считая Кубань «завоеванной страной», начал реквизировать оставшиеся запасы как кредитных, так и потребительских кооперативов. Так, 30 августа на склад Кубанского центрального союза учреждений мелкого кредита явилась реквизиционная комиссия Отдела снабжения и описала все находящиеся там товары, заявив, что товары Союза реквизированы и будут переданы ликвидационным комиссиям для распродажи, причем Союз также может купить свои товары. Что же касалось оснований реквизиции, то, по словам офицера, дававшего разъяснения, они заключались в праве завоевания. Известно, что товары Союза принадлежали всем 150 000 сельских хозяев, преимущественно казакам, состоявшим членами союзных товариществ, поэтому говорить, что Добровольческая армия «завоевала» союзные товары — значит утверждать, что казаки, состоящие в этой армии, завоевали свое собственное имущество. Также осенью 1918 г. Добровольческая армия реквизировала у Кубанского союза потребительских обществ пароход «Пенай», в результате чего Кубсоюз вынужден был арендовать чужие плавсредства и таким образом понес убытки в 450 тыс. рублей.
Реквизиции товаров кооперативных учреждений не только нарушали налаженную систему снабжения населения товарами, но и подрывали благосостояние тех же казаков, которые служили в рядах Добровольческой армии. Лидеры кооперации не раз обращались с протестами в адрес командования Вооруженных Сил на Юге России (ВСЮР), требуя прекратить грабежи, участие в которых принимали многие чины Добровольческой армии. Обещая «навести порядок» в деле реквизиций, командование создало специальные реквизиционные комиссии и Комиссию по реализации военной добычи, но и здесь не обошлось без злоупотреблений и произвола.
Еще хуже обстояло дела на местах, где отдельные представители власти вмешивались в мирную жизнь кооперации. Грозным отзвуком Гражданской войны была борьба казаков и иногородних, которую пытались перенести в кооперацию, не имеющую ни сословного, ни религиозного, ни национального деления. В отдельных станицах Кубани атаманами были отданы приказы о невыдаче иногородним предметов первой необходимости (керосин, сахар и др.), что поставило потребительские общества в тяжелое положение. Некоторые кредитные товарищества вынесли постановления о конфискации всех вкладов, принадлежащих вкладчикам из иногородних, и употреблении их на покрытие убытков, нанесенных большевиками. И хотя таких кооперативов было немного, их действия негативным образом отразились на вкладных операциях многих кредитных кооперативов.
В связи с последним следует отметить, что политическая позиция кооперативных организаций Кубани в целом по отношению к переменам, происходящим в стране, не сразу была определена. В протоколе Собрания уполномоченных Кубанского кооперативного банка от 15-16 декабря 1919 г. читаем: «…о положении кооперативов в разгорающейся на Кубани гражданской войне. По всестороннем обсуждении этого вопроса принято решение, в силу которого кооперация в политическом отношении должна остаться нейтральной и не вмешиваться в борьбу партий, защищая в то же время свои права и имущество от посягательства с чьей бы то ни было стороны».
Важно отметить, что краевые местные власти выступали за поддержку кооперативного движения. Чрезвычайная краевая рада, признав, что развитие кооперации и всех видов ее объединения является необходимейшим условием для поднятия благосостояния края и вполне отвечает насущным задачам времени, так как кооперация основывает свою работу на самодеятельности широких слоев населения, предложила краевому правительству «всячески содействовать развитию деятельности как местных кооперативов, так и их объединений и предоставлять им полную свободу в их полезной и необходимой для края работе». Позже, 15 февраля 1919 г., та же Краевая рада признала за кооперацией право на «особое к ней внимание Законодательной рады и краевого правительства и заботы со стороны последних о создании нормальных условий деятельности и развития кооперативов». В частности, Краевая рада сочла необходимым «создание условий, благоприятствующих культурно-просветительской деятельности кооперации, независимо от того языка, на котором несется ею знание гражданам края, содействие производительной деятельности кооперативов путем открытия им нормального кредита и всемерное привлечение кооперации как к подготовке законодательных предположений финансово-экономического и просветительского характера, так и к осуществлению намеченных правительством мероприятий». В свою очередь краевое правительство в декларации обещало организовать при правительстве особый отдел по кооперации и принять меры, направленные на развитие кооперативной формы хозяйствования.
Правда, несмотря на все это, ни особого отдела по кооперации, ни соответствующих законов, способствующих деятельности кооперации, краевое правительство под председательством Ф. С. Сушкова не создало. Наоборот, в образованный Совет по делам торговли и промышленности правительство Ф. С. Сушкова привлекло в основном представителей крупного частного капитала. В ответ на отведенную кооперации скромную роль в указанном Совете правление Кубсоюза вынесло постановление, в котором было заявлено следующее: «Так как при данном составе совета по делам торговли и промышленности представители от кооперативов Кубанского края лишены возможности влиять на решения совета, признать целесообразным, чтобы представители кооперации воздерживались, в виде протеста, от голосования при решении всех вопросов, сделав соответственное заявление в первом заседании совета». Таким образом, в конечном итоге на Кубани, как и в других местностях, занятых командованием Добровольческой Армии, центр внимания экономической политики власти приковывался к частному торговому и промышленному капиталу.
Отставка кабинета Ф. С. Сушкова и назначение главой правительства П. И. Курганского вселила надежду в кооператоров на изменение отношения краевой власти к кооперации, тем более что в состав нового правительства вошли руководители кооперативного движения области (Н. С. Рябовол, К. А. Бескровный). «Будем надеяться, что Краевое правительство, в согласии с Краевой Радой, — писал „Кубанский кооператор“, — в области экономической политики пойдет с кооперацией. До сих пор правительство всегда высказывало свое сочувствие и расположение к кооперации, но практически не всегда претворяло это сочувствие в жизнь… Мы полагаем, что работа нового правительства предначертания Краевой Рады претворит в жизнь». Однако этой надежде не суждено было сбыться скорее всего в силу тех причин, что определенной экономической политики Кубань не имела, находясь в политической и военно-стратегической зависимости от действий руководства Вооруженных сил юга России. (От системы товарооборота был сделан резкий переход к системе товарообмена, к системе регистрации сборов, вывозных пошлин и т. п., и такое же неустойчивое отношение к кооперации.)
Относясь благосклонно к частнопредпринимательской торговле и промышленности и ограничивая всячески общественные организации, командование Добровольческой армии не уделяло надлежащего внимания кооперации. Например, отдел торговли и промышленности Особого совещания, существовавшего при главнокомандующем ВСЮР, созывая совещание по вопросу заготовки и вывоза за границу кож и шерсти, пригласило представителей торговли и промышленности и различных ведомств, в то же время забыло пригласить представителей кооперации. Кооперативный съезд представителей союзов юга России, констатируя, что такое игнорирование кооперации не является единичным фактом, вынес резолюцию решительного протеста против попыток отдела торговли и промышленности Особого совещания «игнорировать при разработке и проведении экономических мероприятий голос кооперации, представляющей интересы свыше четырех миллионов объединенных производителей юга России». Съезд постановил настаивать перед отделом торговли и промышленности на привлечении южных кооперативов к разработке организационных экономических вопросов, которые будут возникать в отделе.
В этих условиях в феврале 1919 г. отдел торговли и промышленности Особого совещания созвал представителей кооперативных союзов (Центросоюз, Нарбанк, Кубсоюз, Докат, Центральсоюз и Ювосс) и устами заведующего отделом Карпова ознакомил их с проектом организации внешней торговли путем создания Южно-Русской акционерной компании по внешней торговле, в которой, по проекту отдела, должна была принять участие кооперация. Но роль ее в этом учреждении определялась такой скромной, что представители союзов отказались принять идею объединения организованного частного капитала и кооперативного в их выступлении на внешнем рынке. Власть отреагировала на отказ угрозой запретить внешнеторговую деятельность кооперативов. В ответ съезд кооперативных союзов юга России, состоявшийся 5 марта 1919 г., создал Южный совет кооперации по внешней торговле (Юсквет), в бюро которого вошли представители Центросоюза, Московского народного банка, Кубсоюза, Доката, Ювосса. Местом пребывания бюро был намечен Екатеринодар. Позднее, по соглашению совета юго-восточных краевых кооперативных съездов и Харьковского областного совета кооперативных съездов, был создан Временный комитет кооперации юга России. В связи с осложнением положения кооперации в рассматриваемый период Временный комитет по делам кооперации подал на имя Главнокомандующего Вооруженными Силами юга России ген. Деникина докладную записку, в которой указывалось на необходимость создания центрального самостоятельного учреждения для руководства кооперативами и предлагался ряд мер, обеспечивавший кооперации достойное положение в хозяйственной жизни региона. Однако и эта докладная записка, как и ряд других обращений, не имела надлежащего воздействия: положение кооперации не улучшалось, командование Добровольческой армии проводило в жизнь другие методы и другой принцип в экономическом вопросе, питая явные симпатии к частнопредпринимательской форме хозяйствования.
Таким образом, намечающийся на юге России переход к свободной торговле и связанный с этим процесс мобилизации и объединения частного торгово-промышленного капитала вошли в противоречие с интересами кооперации. Первым проявлением обострения конкуренции явился отказ заводчиков продать партию мыла Кубанскому союзу потребительских обществ, несмотря на наряды Ведомства снабжения. В дальнейшем борьба за потребительский рынок продолжалась. Как сообщал журнал «Известия Ювосса», «капиталисты резко изменили свое отношение к кооперации и под разными предлогами отказывались снабжать кооперативы товарами». В таких условиях для успешной борьбы с крупным частным капиталом перед кооперацией на первый план выходили задачи, касающиеся усиления и развития закупочной деятельности кооперативов, улучшения их торговой техники и внутренней организации.
По мере того как товаров на рынке становилось все меньше, а цены на них росли, по мере усиления конкуренции между кооперативными организациями и промышленным капиталом, кооперативные союзы Кубани все энергичнее организовывали и развивали собственное производство. Так, на принадлежащем Кубсоюзу мыловаренном заводе было смонтировано новое оборудование, что позволило выпускать в месяц до 12 тыс. пудов хозяйственного мыла. При заводе строилась и фабрика для нескольких сортов туалетного мыла. Причем при строительстве использовался кирпич, изготовленный на собственном кирпичном заводе. Кубсоюз к осени 1919 г., не считая типографии, купленной совместно с КЦС, имел мыловаренный, кожевенный, кирпичный, колесной мази заводы и химическое производство. (В целом за первые 8 месяцев 1919 г. Кубсоюзом было произведено: ядрового мыла 48 тыс. пуд., туалетного мыла 30 тыс. дюж., химических фабрикатов 20 тыс. дюж., кирпича 844 тыс. шт.) Армавирский союз потребительских обществ имел собственную типографию, колбасный завод, обувную мастерскую и хлебопекарню, вел подготовительные работы по оборудованию кожевенного завода. Кубанский центральный союз учреждений мелкого кредита (с начала 1919 г. переименован в Кубанский кооперативный банк) тоже имел собственный механический завод, где производился ремонт земледельческих орудий. Южно-Кубанский кредитный союз приобрел чугунно-медно-литейную мастерскую для изготовления сельскохозяйственных орудий.
Кубанские кооперативные союзы также самостоятельно пытались решать и проблемы снабжения своих членов посевными материалами. Так, весной 1919 г. Кубанским союзом потребительских обществ была проведена кампания по снабжению ряда районов Кубани семенным и продовольственным картофелем. Заготовка проходила успешно, несмотря на активность спекулянтов, которые, как писал «Кубанский кооператор», «до невозможности взвинтили цены». Южно-Кубанский кредитный союз в этих же целях закупил 40 вагонов посевной пшеницы.
Расширению торгово-посреднической и производственной деятельности кооперативов и их союзов препятствовал целый комплекс самых разнообразных причин, начиная с разрухи правовых и экономических порядков и кончая таможенными рогатками, которыми был так богат юго-восток России, благодаря ряду краевых государственных образований. Последние, проводя сепаратную экономическую политику, отгораживались от соседних государственных образований таможенными заставами, являвшимися прочным барьером на пути развития экономики региона. В таких условиях кооператорам приходилось постоянно обращаться с ходатайствами к властям о разрешении вывоза и ввоза определенных товаров из других областей региона. При выдаче удостоверений кооперативам и их союзам на эквивалентный вывоз и ввоз товаров, Торговый комитет ведомства торговли и промышленности Кубанского краевого правительства, исходя из необходимости того или иного товара для области, давал разрешение кооперативным организациям только на конкретное количество вывозимого и ввозимого товара. Такая детальная регламентация, обусловленная осуществляемой в регионе экономической политикой, конечно же, сдерживала развитие торговых операций кооперативов и их союзов.
Тяжелым бременем для развития кооперации являлось отсутствие единой денежной системы и единообразия денежных знаков. На Кубани ходили донские денежные знаки и всевозможные суррогаты, выпущенные в Екатеринодаре и в Армавире. В других местностях в ходу были иные знаки. Вся пестрота денежных знаков вносила отчаянный хаос в область торговли и промышленности, служа большим препятствием к их развитию. Пестрота денежного обращения создавала путаницу, способствовала росту инфляции и спекуляции, но денег катастрофически не хватало.
Тем не менее, надо признать, что кооперация на Кубани находилась все же в более выгодном положении, чем кооперативы в других местностях, управляемых Добровольческой армией. В то время как весь юго-восток России был охвачен боевыми действиями, Кубанский край находился в тылу. Кубань в 1919 г. являлась практически монопольным производителем хлеба, и кооператоры были заинтересованы в его сбыте, как на внутреннем, так и внешнем рынках. Еще в конце декабря 1918 г. здесь состоялось совещание представителей Всероссийского Центросоюза потребительских обществ, Московского народного банка и кооперативных союзов Кубанского края, посвященное вопросу об объединенном выступлении кооперативов на заграничном рынке. Образованный Южный совет кооперативов по внешней торговле (Юсквет) избрал местом пребывания Екатеринодар, где спустя 3 месяца, в марте 1919 г. состоялся съезд кооперативных союзов юга России. Таким образом, Екатеринодар становился центром кооперативного движения юго-востока России. Это в определенной степени содействовало тому, что кубанская кооперация, несмотря на разрушение экономической жизни, продолжала осуществлять свою деятельность, направленную на поддержание и развитие хозяйства членов кооперативов.
Так, кооперативные учреждения Кубани в рассматриваемый период являлись не только источником удовлетворения своих потребностей для отдельных групп населения, но и важным фактором экономической жизни региона. Численность кооперативных организаций (кредитных, ссудо-сберегательных товариществ и обществ потребителей) в середине 1919 г. составляла 932, число членов в них возросло до 704 тыс. человек (без учета членов кооперативов, не состоявших в союзных организациях), в среднем на одно общество приходилось 755 членов. Правда, надо учитывать, что эти данные могут иметь только относительную точность, т. к. полный учет кооперированного населения в условиях Гражданской войны являлся трудновыполнимой задачей кооперативной статистики. Более точные сведения о численности членов и положении дел в кооперативах имелись в организациях, состоявших в союзных объединениях и присылавших отчеты. В целом прирост новых кооперативов за один только 1918 год составил почти 6%.
Для наглядности степени кооперирования населения области приведем данные по кооперативам, объединенным в союзы. Из 1100 населенных пунктов Кубанской области Кубанским союзом потребительских обществ в 1919 г. обслуживалось 653 с 2340447 жителей, следовательно, около 68% населения области. Несмотря на крайне неблагоприятные условия политической жизни, Кубсоюз сумел за период с августа 1917 г. до сентября 1919 г. объединить 248 потребительских обществ с числом членов в них — до 240 тыс. человек, охватив своими действиями потребительские общества Екатеринодарского, Ейского, Кавказского, Таманского отделов и несколько обществ Майкопского и Лабинского отделов. О численности обществ потребителей, объединенных в других союзах края, свидетельствует нижеприведенная таблица.
| Союз | Число обществ | Число членов (в тыс.) |
|---|---|---|
| Кубанский | 248 | 240 |
| Армавирский | 199 | 182 |
| Майкопский | 115 | 55 |
| Баталпашинский | 48 | 12 |
| Всего | 610 | 489 |
Кубанский союз потребобществ, крупнейший не только в Кубанской области, но и вообще на Северном Кавказе, начав свою деятельность с балансом в 249 тыс. руб., к 1 января 1919 г. довел его до 35 млн. руб., а к 1 сентября 1919 г. — до 129 млн. руб. За период с августа 1917 г. по ноябрь 1919 г. он продал товаров со складов на сумму более 160,5 млн. рубей. Ассортимент товаров, закупаемых для обществ Кубсоюзом, был разнообразен, но наибольшее значение в торговом обороте имели бакалейные, мануфактурные и кожевенные товары.
Надо отметить, что в 1919 г. в развитии потребительской кооперации на Кубани наметился новый этап. Если в предыдущие годы она росла за счет увеличения числа членов, которые, не находя на рынке многих предметов потребления, записывались в потребительские общества, то с 1919 г. кооперативные организации стали усиленно закреплять свои позиции, накапливать средства и усовершенствовать торговый механизм. Былая товарная зависимость от продовольственного комитета исчезла, и торговые операции стали вестись собственными кооперативными силами и средствами. Если в 1917 г. монополизированные товары в общей продаже союза занимали 64%, в 1918 г. — 29%, то в 1919 г. товары, распределяемые по поручению продовольственных комитетов, составляли всего 5,7%.
Что касается кредитной кооперации, то следует отметить, что замедленный темп роста кредитных товариществ, присущий периоду Первой мировой войны, сохранялся и в годы Гражданской войны (за 1918 г. было открыто всего 34 новых кооператива). Это объяснялось отчасти отсутствием у сельского населения нужды в кредите, из-за оторванности значительной части производителей от хозяйственной деятельности в связи с военными мобилизациями, а также отчасти боязнью сельчан нести ответственность за убытки обществ в связи с гражданской войной. И тем не менее, на 1 января 1919 г. численность кредитных кооперативов области, объединенных в 2 союза учреждений мелкого кредита, составляла 299 товариществ с числом членов около 215 тыс. человек и не состояло в союзах 23 товарищества. Распределение товариществ по союзам выглядело так:
| Союз | Число товариществ | Число членов (в тыс.) | Баланс (в млн руб.) |
|---|---|---|---|
| Кубанский центральный союз учреждений мелкого кредита | 203 | 150 | 59 |
| Южно-Кубанский союз кредитных и ссудосберегательных товариществ | 96 | 65 | 14 |
| Всего | 299 | 215 | 73 |
Общий оборот Кубанского центрального союза учреждений мелкого кредита (который по-прежнему оставался одним из самых крупных в стране) за 1918 г. составил свыше 243 млн. рублей. Вклады в союзе за 1918 г. сократились на 4 млн. руб. и выразились в сумме 40 млн. рублей. В течение года союзом было выдано ссуд на сумму 9,9 млн. руб. и уплачено заемщикам 11 млн. рублей. Оборот операций по снабжению и сбыту сельскохозяйственных продуктов за 1918 г. составил более 32 млн. рублей. Правда, указанные значительные денежные суммы не могут являться свидетельством экономической мощи кредитной кооперации, так как инфляционные процессы серьезно подорвали финансовую базу кооперации. Но для нас представляет больший интерес сама непрекращающаяся в условиях хозяйственной разрухи и политической нестабильности деятельность кредитной кооперации, утрачивавшей свои чисто финансовые функции и превращавшейся в кооперацию сельскохозяйственную. Приведенные выше цифры свидетельствуют о том, что кредитные операции кооперативов уступали место операциям по снабжению членов необходимыми в хозяйстве товарами и сбыту их сельскохозяйственной продукции. Кроме того, кредитные кооперативы и их союзы вели и неторговую деятельность, выражавшуюся в инструкторской и агрономической помощи населению.
Надо отметить, что в условиях экономической разрухи союзы, как и сами кредитные кооперативы, несколько уклонились от своих прямых заданий и снабжали население не только товарами сельскохозяйственного обихода, но и продуктами потребления. Так, например, Кубанским центральным союзом в 1918 г. было отпущено мануфактуры на 162 тыс. руб., спичек на 60 тыс. руб., соли на 23 тыс. руб. и др. Вопросы о разграничении функций кредитной и потребительской кооперации неоднократно обсуждались на совместных районных совещаниях. Но, видно, сама жизнь заставляла кооперативы браться за выполнение не свойственных им функций.
Принимая во внимание, что кооперативная работа могла вестись успешно, только опираясь на фундамент общей культуры населения, кооперативные союзы Кубани и их общества в те тяжкие годы не забывали и о своих культурно-просветительских задачах. Культурно-просветительская деятельность велась совместными усилиями кредитных и потребительских союзов. С целью развития просвещения планировалось приступить совместными усилиями к издательству народной кооперативной газеты. В издаваемом Кубанским союзом потребительских обществ журнале «Кубанский кооператор» красной нитью проходил призыв к просвещению. Кубсоюз энергично занимался книжной торговлей — за 10 месяцев 1919 г. было продано 149 тыс. книг на 577 тыс. рублей, составивших многочисленные библиотеки в крае. Ради удовлетворения спроса с мест на хорошую книгу союз приступил к собственному книгоиздательству. Кроме отрывного и настольного календаря на 1920 год, в 1919 г. вышли в свет популярные руководства для «кооператоров-практиков», листовки и брошюры на «злободневные кооперативные темы», плакаты, а также букварь и книжки маленького формата для детей младшего и среднего возраста. При союзе еще в июле 1918 г. организовался культурно-просветительский отдел, при содействии которого было образовано 30 просветительских обществ, оказана широкая финансовая помощь школьным кооперативам и библиотекам. Отдел приглашал на работу разъездных инспекторов из числа интеллигенции, которые читали в станицах края публичные лекции на общекультурные темы. Кроме того, группой работников Кубсоюза и общества потребителей «Основа» было создано общество кооператоров под названием «Дом кооперации», цель которого — поднятие культурного уровня своих членов и их семейств путем организации учреждений по внешкольному и дошкольному образованию. В члены этого общества могли вступать лица, состоящие членами кооперативных организаций Кубани и Черноморской губернии. При Доме кооперации работали столовая и общежитие для приезжих кооператоров.
В том же направлении вел свою работу и Кубанский центральный союз учреждений мелкого кредита. При содействии созданного при КЦС отдела народного образования в 1918 г. было открыто 13 просветительских обществ, за 1919 г. их число достигло 37. В целях просвещения издавались буквари, учебники, книги научно-популярного содержания. Также кубанские кооператоры принимали участие в редактировании законопроекта об учреждении дошкольного образования Кубанского края, который в начале апреля 1919 г. стал законом.
Принимали участие в деле просвещения и отдельные кооперативные общества. Ими открывались драматические кружки, детские площадки с библиотеками, кружки самообразования молодежи и т. п. Так, например, тихорецкое общество потребителей «Труд», по решению общего собрания, выделило своему культурно-просветительскому кружку из прибыли 10 тыс. руб.
В станице Троицкой было организовано культурно-просветительское общество, учредителями которого стали местная администрация и члены правления общества потребителей. В целом надо отметить, что только за 1918 г. Кубсоюз отчислил на чисто культурно-просветительские цели 9,5%, на благотворительные и общественно-хозяйственные нужды (медицинская помощь, постройка мостов, колодцев) 15% из своей прибыли. Кубанский центральный союз учреждений мелкого кредита отчислил на указанные цели 11% и 9% соответственно. Из приведенных данных о культурно-просветительской деятельности кооперативов видно, что вклад кооперации в дело просвещения населения был весьма значительным.
Несомненно, успехи кооперации, как в хозяйственной, так и в культурной сферах могли бы быть более значительными при сколько-нибудь прочном и стабильном правовом и экономическом порядке. Рассчитывать же на поддержку белых правительств кооперации не приходилось. Правда, кооператоры платили белым той же монетой. На страницах «Кубанского кооператора», например, нельзя найти ни одного положительного отзыва об их хозяйственной политике, а также о частных предпринимателях.
С окончательным установлением Советской власти на Кубани (март 1920 г.) кооперация подверглась преобразованиям на новых началах. Еще 27 января 1920 г. был издан декрет «Об объединении всех видов кооперативных организаций». По декрету кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, их районные, губернские и областные союзы объединялись с потребительскими обществами, союзами. Последним передавались денежные средства, техническое оборудование и персонал кредитной кооперации. Понимая, что проведение в жизнь данного декрета должно неизбежно гибельно отразиться на экономической жизни края, и без того потрясенной последствиями Гражданской войны, руководители Совета юго-восточных краевых кооперативных съездов обратились с ходатайством во ВЦИК о неприменении этого декрета по отношению к юго-востоку России, содержательно обосновав нецелесообразность объединения всех видов кооперации. Но, как известно, вопреки таким обращениям, дальнейшая судьба кооперации складывалась в соответствии с реализацией плана вышеуказанного декрета.
Одновременно с реорганизацией кооперация постепенно утрачивала важнейшую свою функцию — заготовительного аппарата и становилась основным органом, через который государство распределяло то минимальное количество продуктов, которым располагало. В связи с этим было введено обязательное членство населения в потребительской кооперации, отменены вступительные и паевые взносы, финансирование кооперации стало осуществляться из государственных средств по сметам. Таким образом, в результате огосударствления экономики кооперация потеряла свою прежнюю сущность самодеятельной независимой организации, и ее дальнейшее развитие пошло по другому руслу.
Кооперативное движение на Кубани, несмотря на имевшиеся недостатки, которые были неизбежны при бурном и почти стихийном его росте, в годы мировой войны играло существенную роль в народнохозяйственной жизни области. Кооперативы способствовали «выживаемости» мелких и средних производителей в условиях спада производства, в определенной степени нейтрализовали торгово-финансовые операции скупщиков и ростовщиков. Февральская революция дала законодательную базу для свободного возникновения и развития кооперативных организаций, но переход революции в анархию поставил кооперацию в тяжелое положение, хотя общий рост ее продолжался. В годы Гражданской войны при всех неблагоприятных для кооперации условиях: разновластии, ослаблении хозяйственных связей, нарушении денежного обращения — кооперативные учреждения Кубани пытались самостоятельно обеспечивать своих членов всем необходимым, добиваясь хозяйственной независимости от быстро меняющихся властей. В те тяжкие годы кооперация не забывала и своих просветительских задач, оказывая организационную и финансовую поддержку делу народного образования.
В начале ↑ «Главная»
Позади ← «Потребительская кооперация в годы мировой войны»
Впереди → «Итоги»